Книга «Париж и его народы в XVIII веке» увидела свет в 2020 году в Париже[1]. Паскаль Бастьен и Симон Макдональд составили данный сборник на основе коллоквиума, прошедшего в Париже тремя годами ранее; 18-19 мая 2017 года около тридцати исследователей встретились для обсуждения самых разных сторон жизни французской столицы XVIII столетия, восемнадцать выступлений были превращены в статьи интересующей нас книги.
Название сборника предлагает читателю вспомнить известную работу Даниэля Роша[2] «Народ Парижа» 1981 года, в которой автор исследовал тенденции в жизни самых разных кругов парижского населения[3]. И в предисловии к сборнику авторы закономерно говорят о том, что их работа является продолжением начатого Рошем исследования социальной жизни французской столицы времен Просвещения; при этом авторы отмечают, что целью самой дискуссии 2017 года было расширить рамки изучения; так, если в восьмидесятых годах прошлого века Рош изучал жизнь лавочников, ремесленников и священников, то в 2017 году ученые посвятили свои исследования городской администрации, полиции, садовникам, путешественникам и даже незнакомцам на улицах города. Оставаясь в русле задуманного Рошем исследования, авторы статей раздвинули его границы, предложив новые ракурсы наблюдения.
Сборник во многом наследует и структуру книги Роша. «Народ Парижа» был разделен на три части: о демографии, о жилье и о традициях и ценностях парижан. «Париж и его народы в XVIII веке» также состоит из трех разделов: первый посвящен парижанам и социальной жизни французской столицы, второй объединяет статьи о материальной жизни, об экономике и о фрагментах городского пространства, а третий рассказывает об образе Парижа и его жителей.
Первая часть, получившая название «Траектории: личности, сообщества, профессии», ставит под сомнение само явление единого городского сообщества в Париже времен Просвещения. Сабина Юратик в своей статье показывает, сколь разнообразным был круг книжных людей в Париже XVIII века, вернее, автор убеждает нас в отсутствии такого единого круга, обращая внимание на разнообразие его представителей. Лоуренс Крок изучает роль женщин в галантерейной торговле, Клайд Плюмозилль исследует феномен растущей популярности нянь в столице, а Винсент Миллио – роль парижской полиции в жизни города, приходя при этом к выводу, что полиция долгое время не могла завоевать авторитет в парижском обществе. Винсент Дени рассматривает действия комиссаров во время событий 1793 года. Колин Джонс подчеркивает разрыв между материальными условиями жизни депутатов-революционеров и большинства парижан, показывая, что депутаты жили исключительно в престижных районах. Эта первая часть призвана показать всю сложность и неоднородность парижского сообщества XVIII века.
Вторая часть о материальных условиях жизни парижан предлагает несколько любопытных ракурсов. Дэвид Гарриок исследует использование огня в Париже XVIII века, показывая, что, несмотря на повсеместное распространение огня, способы его применения могут отражать целые пропасти различий в жизни горожан. Николя Лион-Кан и Ян Синовески рассматривают, как менялась открытость городских пространств для разных кругов общества, а Юри Карбонье предлагает читателю краткую эволюцию роли монастыря Нотр-Дам в жизни общества.
Третья часть во многом посвящена вопросу формирования парижской идентичности, а также идеям и мыслям в Париже XVIIII столетия. Стефана Ван Дамма анализирует восприятие античности в годы Просвещения, сколь абстрактным и иллюзорным было представление просветителей. Статьи этого раздела представляют собой яркий красочный спектр взглядов парижан того времени на их собственную жизнь, благодаря которому мы понимаем, как сложно на самом деле представить себе мировоззрение целого сообщества другой эпохи; ведь даже мировоззрение одного человека, обладающего жизненным опытом и менталитетом, отличающимся от нашего собственного, мы никогда не сможем полностью прочувствовать. На мой взгляд, прекрасно, что современные исследователи хотя бы озвучивают эти вопросы, а смогут ли люди однажды начать по-настоящему понимать других людей – вопрос значительно более сложный.
Можно сказать, что первые две части призваны показать внутреннюю неоднородность населения Парижа XVIII века, а третья обращает внимание на уникальность мировоззрения и на сложность настоящего понимания взглядов на мир некоторого сообщества, частью которого наблюдатель не является. Полагаю, это прекрасно показывает общие тенденции в современной гуманитарной науке; ученые все больше признают, что понять взаимосвязи другой эпохи крайне сложно и вряд ли в полной мере возможно. Исследователи изучают образы и образы образов, стремясь осознать и реконструировать взаимосвязи внутри других сообществ (в том числе, внутри сообществ других эпох); человеческий мозг в целом склонен сглаживать углы, соединяя наши представления о чем-то далеком в единые схемы, неминуемо упрощая при этом действительность. На мой взгляд, чтобы понять других людей, необходимо перестать экстраполировать на их поступки собственное мировоззрение, а этому может помочь изучение мировоззрений. Именно поэтому мне кажется сколь любопытным то, что третья часть сборника во многом посвящена вопросам изучения мировоззрения. Полагаю, изучая мировоззрения в пространстве и времени, люди все лучше понимают человечество.
[1] Bastien P., Macdonald S. Paris et ses peuples au XVIIIe siècle. P., 2020.
[2] Даниэль Рош – французский историк, специалист по социальной и культурной истории Франции времен Старого порядка.
[3] Roche D. Le peuple de Paris. Essai sur la culture populaire au XVIIIe siècle. P., 1981.
Добавить комментарий